#rusvesna
Русский "сверхчеловек": 175 лет Верещагину - баталисту-пацифисту, погибшему в бою за Отечество.
Прочтите этот пост, даже если вы не любите живопись и не в восторге от известных вам полотен Верещагина, ручаюсь, что узнав больше о его жизни и творчестве - вы согласитесь с эпитетом "великий русский художник и гражданин".
175 лет - русскому гению, который, будучи профессиональным военным и художником, посвятил свою жизнь и творчество войне, служа своему Отечеству и разоблачению всех ее ужасов и преступлений, исполняя свой гражданский долг.
Баталисту, который любил свое Отечество, Россию, но ненавидел войну и разоблачал все связанные с ней несчастья и преступления.
Который отказывался от всех заслуженных на войне наград, кроме одной.
Который уничтожал свои картины в знак протеста против несправедливых обвинений тех, кто не нюхал пороху.
Который был оскорблен императором Александром III и проклят папой римским Львом XIII.
Который отказался от благополучной жизни в рукоплескавшей ему Америке и вернулся в Россию, чтобы погибнуть в честном бою с врагами Отечества об опасности нападения коих он предупреждал заранее.
«Верещагин не просто только художник, а нечто большее», - записал Крамской после первого знакомства с его живописью и спустя несколько лет вновь заметил: «Несмотря на интерес его картинных собраний, сам автор во сто раз интереснее и поучительнее».
Да, выдающийся живописец XIX века Василий Васильевич Верещагин всегда стоял особняком в истории русского искусства. По большому счёту, он не имел учителей и сам не оставил последователей созданного им направления в русской живописи.
Верещагина не поняли и не оценили современники, считая произведения художника лишь данью нигилизму «шестидесятников». И это не удивительно. В те времена, когда большинством русского общества далёкие заграничные войны-конфликты воспринимались лишь как часть успешной внешней политики империи, а поездка на театр военных действий считалась не более чем забавным приключением, Верещагин первым отважился не просто сказать, а буквально прокричать в лицо всем настоящую правду о войне.
В пику своим предшественникам, живописно отображавшим лишь сцены военных побед, Верещагин представил войну как величайшую, общую трагедию и побеждённых, и победителей. В понимании самого художника, очевидца и участника кровопролитных сражений, война отвратительна и беспощадна вне зависимости от цели и причин конфликта, вне зависимости от того, какими методами и каким оружием оперируют противоборствующие стороны.
У крепостной стены. "Пусть войдут"
В.В. Верещагин, 1871
Сегодня мы понимаем, что сложный в общении, изменчивый в настроениях, непредсказуемый в действиях, «человек экспромтов» Василий Васильевич Верещагин намного опередил своё время. Выдающийся талант и выдающаяся натура - быть может, как натура он был даже значительнее и грандиознее, чем как талант.
Верещагин снискал себе славу великого художника-баталиста, оставаясь проповедником пацифистских идей. Своим творчеством он призывал человечество навсегда сложить оружие, а сам погиб в бою, как настоящий воин…
Но при всех крайностях и контрастах этой сложной русской души в Верещагине неизменно ощущается оригинальность, смелость, высота натуры и та своеобразная грандиозность личности, которая побудила И.Е. Репина в траурной речи о художнике назвать его «сверхчеловеком».
И чем далее идет время, тем явственнее ощущается потомками масштаб этой личности: «Лицом к лицу лица не увидать/ Большое видится на расстоянье…»
Художественный мир Верещагина со временем не тускнеет. Напротив, многие из его пацифистских идей, которые казались современникам отвлечёнными, антипатриотичными, парадоксальными - только теперь могут быть поняты и оценены в своей провидческой сущности. Мир без войн, грядущая трагедия столкновения европейской цивилизации с мусульманским миром Востока, колонизационная политика России и межнациональные конфликты на этой почве, решение споров между государствами на уровне мирового сообщества – вот круг проблем, поднятых в искусстве и публицистических работах В.В.Верещагина. Сегодня они как нельзя более актуальны в современном обществе, а от их разрешения зависят судьбы не только отдельных народов или цивилизаций, но и всего человечества в целом.
Рождённый быть воином
Василий Васильевич Верещагин родился в многодетной семье потомственного дворянина Череповецкого уезда Новгородской губернии, отставного коллежского асессора Василия Васильевича Верещагина. У Верещагиных было шестеро сыновей, и лучшим делом для них отец считал военную службу. Когда Василию исполнилось только пять лет, вместе со старшим братом Николаем его отправили в Санкт-Петербург, где братья были зачислены в Александровский Царскосельский малолетний корпус. Двенадцатилетним подростком его перевели в Морской кадетский корпус. Желая стать военным моряком, будущий художник обучался в корпусе до 1860 года...
Долг офицера
По служебным делам штатскому картографу Верещагину часто приходилось бывать в различных областях Туркестана. В апреле 1868 года бухарский эмир объявил России священную войну. И Верещагин тут же ринулся в гущу событий: уже в качестве военного картографа, он добровольно направляется в Самарканд. Основным заданием штабного художника являлись исследование и зарисовка Семиреченской и Сыр-Дарьинской областей, но прапорщик Верещагин принял самое деятельное участие в обороне крепости от хивинцев. Когда после недельной осады крепостная стена была пробита, и защитники Самарканда почти пали духом, Верещагин по собственной инициативе поднял гарнизон в дерзкое контрнаступление, которое решило исход битвы. Хивинцы бежали, а за свой подвиг Верещагин получил орден Св.Георгия IV степени. Пожалуй, это была единственная в его жизни награда, которую художник не отказался принять.
В 1869 году в Санкт-Петербурге, при поддержке генерал-губернатора Туркестана К.П.Кауфмана, Верещагин устраивает выставку собранных им минералогических и зоологический коллекций, на которой представляет зрителям и свои ландшафтные зарисовки Средней Азии. Неожиданный успех этой выставки и интерес общества к восточной экзотике подвиг Верещагина на создание целого ряда картин, которые позднее будут названы «туркестанской» серией.
«Туркестанская» серия
В Туркестане художник пробыл всего год, но успел сделать массу зарисовок и этюдов к будущим полотнам. Затем он вернулся в Россию, выхлопотал себе в военном ведомстве длительную заграничную командировку и обосновался в Мюнхене. Именно здесь, в центре Европы, Верещагин, как ни странно, создал свои основные восточные шедевры: «Дервиши в праздничных нарядах. Ташкент.» (1869-70, ГТГ), «Мавзолей Шах-и-Зинда в Самарканде» (1870,ГТГ), «У крепостной стены.«Пусть войдут» (1871, ГТГ), «Двери Тимура (Тамерлана)» (1872, ГТГ), «Продажа ребёнка-невольника» (1872, ГТГ) и др. Верещагин был наделен удивительной, по его выражению, «прямо страшной памятью прошлого». Его память прочно удерживала малейшие подробности виденного и позволяла возвращаться к ним спустя много лет. В Мюнхене он работает с натурщиками, сверяет каждую подробность с подлинными костюмами, оружием, утварью, привезёнными из Туркестана, однако очень многое делает по памяти. При этом художник ничего не привносит «от себя». Его задача - достичь адекватности между тем, что он пишет, и тем, что предстаёт его внутреннему взору, не допустить «двоедушия», между реальностью, как она живет в его памяти, и живописным изображением.
Апофеоз войны, В.В. Верещагин, 1871
Апофеоз войны
В.В. Верещагин, 1871
В качестве эпилога к «туркестанской» серии Верещагин написал произведение «Апофеоз войны» (1871, ГТГ). Первоначально картина называлась «Торжество Тамерлана», т.к. известно, что Тамерлан на местах сражений оставлял своего рода монументы: сложенные пирамидой черепа убитых воинов – и своих, и чужих. Груда страшных знаков войны изображена автором на фоне редких засохших деревьев и развалин древнего города. Это придаёт ощущение ещё большей трагичности и погружает зрителя в настроение уже наступившего Апокалипсиса. На раме полотна имеется надпись: «Посвящается всем великим завоевателям прошедшим, настоящим и будущим».
Фактически эта картина является злой пацифистской сатирой на войну, и придуманная Верещагиным метафора до сих пор впечатляет зрителей.
В 1873 году Василий Верещагин закончил свою «туркестанскую» серию. Она состояла из тринадцати картин, более восьмидесяти этюдов и ста тридцати карандашных рисунков. В том же году весь цикл был представлен на первой персональной выставке Верещагина в Лондоне. Вскоре о нём заговорила вся Европа. Для европейцев открылся новый, удивительный мир Востока, в котором они увидели вовсе не сказочную страну с похожими на реальность сюжетами, а настоящих, реальных людей Средней Азии с их богатой историей, своеобразной красотой и жестокими нравами.
Говоря современным языком, в своих полотнах Верещагин показал впечатляющие результаты военного столкновения двух культур, мирный диалог которых, в силу общих предубеждений, пока ещё невозможен. И это привело в шок его современников.
В 1874 году Верещагин привёз свои картины в Россию. Любителям искусства того времени всё, что представил Верещагин, казалось необычным, а порой и вызывающим. Будучи боевым офицером, художник не боялся шокировать зрителей кровавыми сюжетами, излишней, даже жёсткой реалистичностью образов. Он считал правильным показывать горькую правду войны именно в произведениях батального жанра, которые традиционно были призваны отображать только величественные победы.
На картине «Смертельно раненый» (1873, ГТГ) русский солдат, зажав рукой кровоточащую рану, бросил винтовку и в шоке бежит с поля боя. Картина решена автором очень динамично и правдиво, что характерно для всех работ, вошедших в эту серию: все они выполнены с большой долей документальной убедительности. Это практически фронтовой репортаж очевидца с места событий.
Однако русское общество восприняло такое «искусство» крайне неоднозначно. По поводу реакции современников на картины Верещагина очень точно высказался впоследствии прославленный художественный критик А.Бенуа:
«Правы были те, которые возмущались плохой живописью и другими техническими и формальными недостатками Верещагина. Многих совершенно естественно коробил весь «американизм» его выставок, все его бесцеремонное самодовольство. Правы были те, которые не находили ни духовной глубины, ни психического выражения в его картинах, а правдивость его красок и света называли фотографичностью. Однако правы были и те, которые были искренно потрясены выбранными сюжетами, удачной и умной подтасовкой композиции, которые ссылались на произведения Верещагина, очевидца и превосходного знатока всего изображенного, как на веские и драгоценные документы.
Не правы были только обе стороны, что они спорили. Однако в этой «неправоте» не они были повинны, но все те условия, которые владели в то время мнением образованной толпы в вопросах искусства. Те, которые бранили Верещагина во имя красоты, к сожалению, сами ничего в красоте не смыслили, но поклонялись К. Маковским, Семирадским и прочим Брюлловским декадентам. Те, которые защищали Верещагина, требуя жизненности в искусстве, как будто догадывались, где начинаются истинная красота и истинное искусство, но, презирая форму, увлекались одним «содержанием»…
Смертельно раненый, В.В. Верещагин, 1873
«Забытый», эскиз В.В. Верещагина
Особенное недовольство по поводу «содержания» туркестанских работ Верещагина высказывали высокопоставленные военные чиновники. Император Александр II, посетив в Петербурге выставку, был крайне возмущён картиной «Забытый», где изображён оставленный войсками на поле боя мёртвый русский солдат. По лицемерным утверждениям царя, в «его войсках» никогда не могло быть забытых, а Верещагин выступал как клеветник.
Для Верещагина, достигавшего правды своего искусства с риском для жизни и ценой многих опасностей, обвинение в клевете было особенно обидным. Под прямым нажимом царедворцев в порыве нервного припадка художник снял, изрезал и сжёг три свои картины этой серии. Картину «Забытый» царская цензура запретила воспроизводить в печати. В газетах и журналах появились статьи, утверждавшие, что картины туркестанской серии написаны не Верещагиным, а только присвоены им.
В результате у Верещагина возник серьёзный конфликт с его непосредственным начальством. Генерал Кауфман, которого Василий Васильевич очень уважал, и который всячески благоволил ему по службе, вслед за высшими военными чинами, обвинил своего подчинённого в преднамеренной фальсификации событий, отражённых в серии его картин. Но живописец твёрдо стоял на своём: «Я пишу войну так, как она есть». Тогда прапорщику Верещагину как военному человеку прямо приказали снять «порочащие воинскую честь» полотна. После чего художник уволился с военной службы, решив посвятить себя исключительно искусству.
Своенравный художник
«Я буду всегда делать то и только то, что сам нахожу хорошим, и так, как сам нахожу это нужным,» - заявил Верещагин.
В 1874 году он уехал вместе с женой за границу. Там художника настигло известие, что Академия художеств, признав его заслуги, присуждает Верещагину звание профессора живописи. Василий Васильевич публично, через газеты, отказался от этой профессиональной награды, заявив, что «считает все чины и отличия в искусстве, безусловно, вредными». Этот поступок произвёл эффект разорвавшейся бомбы в художественных кругах страны. Один из первых бунтарей против «академизма» в живописи, художник Н.Крамской так прокомментировал это событие: «По существу, Верещагин первый…, кто решается гласно, открыто, демонстративно поставить себя вне традиционных порядков… У нас не хватает смелости, характера, а иногда и честности поступить так же…»
В ответ на дерзость Академия художеств публично исключила Верещагина из списка своих членов, отказав ему в праве именоваться живописцем. Сам художник никак не отреагировал на эту акцию. Он продолжил своё путешествие по Индостану, посетив Восточные Гималаи и пограничные с Тибетом области.
Снова в бой
Известие о войне застало В.В.Верещагина в Париже. Он бросает всё и мчится в Россию. Не без помощи своих родных братьев, боевых офицеров Александра и Сергея Верещагиных, художник оказался на фронте в качестве одного из штабных адъютантов главнокомандующего Дунайской армией.
Василий Васильевич считал своей прямой обязанностью показать всему человечеству настоящий лик войны. Несмотря на возмущение начальства, он шёл в самые горячие точки, старался участвовать во всех атаках и штурмах, чтобы самому увидеть всё и всё ощутить. Уже в июне 1877 года Верещагин был тяжело ранен в бою и отправлен в госпиталь в Бухаресте.
Но, узнав о предстоящем наступлении, он бежит из госпиталя и в августе вновь оказывается в действующей армии. Вместе со своими братьями, в качестве одного из адъютантов генерала М.Д.Скобелева, художник Верещагин участвует в штурме Плевны. В этом грандиозном сражении сложили свои головы многие русские солдаты и офицеры. Брат Верещагина Сергей был убит, Александр тяжело ранен.
Зимние месяцы 1878 года художник провёл с отрядом Скобелева в Балканских горах. За бой при Шипке, в котором Верещагин также принял непосредственное участие, его представили к высокой награде – «Золотой шпаге».
Но художник, пройдя всю войну боевым офицером, оказался по-прежнему верен своим принципам «вредоносности титулов и знаков отличия». Он отказался получить вполне заслуженное боевое оружие и, демобилизовавшись, вернулся в Европу.
«Балканская» серия: война и смерть
После всего пережитого Верещагин так и не смог заставить себя возвратиться к мирным «индийским» сюжетам. Впечатления войны, смерть брата, которого он даже не смог похоронить – всё это очень болезненно отразилось на его творчестве. Уже в середине 1878 года живописец полностью погрузился в создание Балканских картин. По словам очевидцев, он работал с неистовой одержимостью, всё время находясь на грани нервного истощения, почти не выходил из мастерской и никого туда не пускал.
В «балканскую» серию входит около тридцати картин. Она состоит из отдельных групп произведений, своего рода подсерий, «коротеньких поэм», как назвал бы их сам художник. Несколько полотен посвящено трагическому третьему штурму Плевны: «Александр II под Плевной 30 августа 1877 года», «Перед атакой. Под Плевной», «Атака» (не окончена), «После атаки. Перевязочный пункт под Плевной», «Турецкий лазарет». Два полотна – «Победители» и «Побежденные. Панихида» - навеяны кровопролитными боями под Телишем. Десять картин отражают зимний период войны, завершившийся победой на Шипке; самыми популярными из этих полотен являются «Шипка-Шейново. Скобелев под Шипкой» и триптих «На Шипке всё спокойно».
Существенно, что почти ни в одной из картин Верещагин не изображает собственно батальные сцены. Он пишет моменты, либо предшествующие сражению, либо последующие за ним, - будни, «психологическую сторону» войны, по выражению И.С. Тургенева.
Это сопоставимо с тем, что сделал в литературе Л.Н.Толстой. Верещагин отбрасывает взгляд на войну с позиций высшей военной касты, показывает то, что, как правило, остается за рамками официальных реляций.
Побежденные. Панихида. В.В. Верещагин, 1878-1879
Полотно «Побеждённые. Панихида» (1878-79, ГТГ) стало самым пронзительным в творчестве Верещагина и потрясло как русскую, так и зарубежную публику. Мастер изобразил огромное поле, сплошь усеянное телами убитых воинов, над которыми нависает серое дождливое небо. Лежащие люди буквально сливаются с выгоревшей травой и низкорослым кустарником. Художник намеренно уподобил останки погибших буграм и комьям земли, передавая впечатление превращения мёртвых тел в холодную землю. Слева с кадилом в руке изображён полковой священник, читающий молитву. За ним, сняв фуражку, стоит рядовой.
В своих записках Верещагин рассказывал современникам, что турки, взяв укрепления, обычно раненых русских в плен не брали: резали их, уродовали, раздевали и грабили. Отбив назад оставленные позиции, русские воины находили лишь гору трупов, которые невозможно было опознать.
В одной из таких гор сам Василий Васильевич безуспешно пытался отыскать тело своего брата Сергея, так что картина полностью основана на его личных впечатлениях и переживаниях.
За полотно «Побеждённые. Панихида» генералитет намеревался отобрать у прапорщика Верещагина его единственную награду – звание георгиевского кавалера.
Его вновь обвиняли в клевете на русскую армию, в антипатриотических настроениях, а некоторые «бывалые» офицеры, просидевшие всю войну по штабам, заявляли в лицо художнику, что «такого просто не может быть».
Но однажды на выставке Балканских картин появился священник, который с горестным видом поведал присутствующим, что именно он после боёв под Телишем проводил такую панихиду. И всё было именно так, как показал в своём произведении Верещагин.
Однако даже такие правдивые заявления непосредственных свидетелей не заставили недоброжелателей художника прекратить высказывать публичные обвинения в его адрес. Запечатлённые художником сцены, где правдиво показаны не только победы, но и поражения русского оружия, были признаны многими газетами и журналами написанными чуть ли не по заказу турок и предназначенными для украшения султанского дворца. Александр III по поводу картин русско-турецкой войны сказал об их авторе: «Либо Верещагин скотина, или совершенно помешанный человек». Прусский военный атташе в Петербурге генерал Вердер советовал царю уничтожить всю серию этих картин.
После атаки. Перевязочный пункт под Плевной. В.В. Верещагин, 1881
Скандал европейского масштаба
После выставки 1883 года Верещагин чувствовал себя усталым и абсолютно опустошённым. Он не мог больше писать в России. Недовольство его поведением в высших сферах общества нарастало с каждым днём. Многие реакционно настроенные господа пророчили художнику ссылку в Сибирь. Не дожидаясь, пока им всерьёз заинтересуются карательные органы, Верещагин вновь ищет спасения на чужбине и отправляется путешествовать. На сей раз в Палестину.
«Палестинская» серия убеждённого атеиста Верещагина впервые экспонировалась в Вене и вызвала настоящий скандал. Католическое духовенство яростно набросилось на художника, обвиняя его в еретической трактовке образов Святого семейства. На картинах Верещагина Иисус был представлен обычным человеком, без какого-либо намёка на его божественную сущность; в композиции задействовано очень много бытовых, обыденных деталей, которые не вязались с традиционными трактовками библейских сюжетов.
Высшие церковные чиновники Австро-Венгрии и Ватикана настойчиво рекомендовали снять с экспозиции «безбожные» полотна. Верещагин отказался. В интервью одной из местных газет он смело заявил:
«Да, я атеист, и этого не скрываю. Христос, как легендарная личность рисуется в моём представлении обыкновенным человеком, противоречивым по вине его биографов-евангелистов, но не лишённым ума и справедливости в некоторых своих суждениях. Кардиналы, патеры и прочие торговцы его именем ничего общего с ним не имеют, ибо живут паразитически, в большинстве своём сами они богохульники и отнюдь не верующие…»
Более чем откровенное высказывание художника перепечатали многие итальянские и немецкие газеты. Возмущённый папа римский Лев XIII проклял Верещагина. Самому художнику угрожали физической расправой, и он был вынужден повсюду носить с собой заряженный револьвер. В конце концов, один наиболее ревностный священник, некто патер Иероним, прилюдно облил «безбожные» полотна серной кислотой. Картины пришлось отправить на дорогостоящую реставрацию.
Конфликт с католической церковью и австрийским кардиналом Гангльбауэром молниеносно сделал отличную рекламу выставке. Все жители Вены и приезжие из других европейских стран хотели увидеть «палестинскую» серию. Вскоре Верещагину стали поступать предложения провести подобную выставку в Берлине, Будапеште и Праге. Американцы сулили баснословные деньги за организацию экспозиции произведений Верещагина в Нью-Йорке. Только в России показ «палестинской» серии был категорически запрещён.
Верещагин в Америке
После «палестинской» серии Верещагин создаёт ряд новых работ на тему массовых расправ с бунтовщиками: «Подавление индийского восстания» (ок. 1884, местонахождение неизвестно), «Казнь заговорщиков в России» (1884-85, Государственный центральный музей современной истории, Москва) и «Распятие на кресте во времена владычества римлян» (1887, местонахождение неизвестно). Успешно показав эти полотна вместе с «балканской» и «палестинской» сериями во всех столицах Европы, Верещагин отправляется в Америку. Персональные выставки художника проходят в Нью-Йорке, Филадельфии, Бостоне и других крупных городах США.
Верещагин отдавал себе отчёт в том, что на родине подобного успеха он не добьётся, но и не испытывал ни малейших иллюзий в отношении американского зрителя. Американцы традиционно любят и хорошо воспринимают всё яркое, экзотичное и большое. Только им, по большому счёту, чужда и непонятна та горькая правда, которую художник пытался донести до своих современников. Не без иронии Верещагин приводил слова одного из посетителей, сказанные во время открытия его выставки в Америке: «Мы, американцы, высоко ценим ваши работы, господин Верещагин; мы любим всё грандиозное: большие картины, большой картофель...»
Для предприимчивых жителей американских штатов был гораздо важнее коммерческий успех живописца, т.е. продаваемость его картин.
Писать «на продажу» Верещагин никогда не стремился. Вопреки расхожему мнению о нём, как о человеке, который «умеет обделывать свои дела», Василий Васильевич к деньгам и материальным благам вообще относился равнодушно.
Аскетичный в быту, «делать» деньги, а тем более тратить их с пользой, он совершенно не умел. Очевидно, поэтому Верещагин отклонил предложение американских властей навсегда остаться в США и возглавить одну из художественных школ страны.
Возвращение в Россию
Верещагин вернулся в Россию с крупной суммой денег и новой женой.
В 1891 году Верещагин и Андреевская поселяются в Москве. Художник строит на окраине города в Нижних Котлах по собственному проекту дом-мастерскую в виде русской избы. В начале 1890-х он посещает родные места - едет в Вологду и её окрестности. В 1892 году в семье, наконец, появляется первенец – сын Василий, спустя несколько лет родились ещё две дочери – Анна и Лидия. В доме Верещагиных также воспитывался младший брат Лидии Васильевны – Павел Андреевский, оставивший небезынтересные воспоминания о подробностях московской жизни семейства Верещагиных в эти годы.
Летом 1894 года художник предпринимает с семьёй путешествие на барке по Северной Двине, на Белое море и Соловки. Верещагин словно открывает для себя Россию, которой практически не знал и не видел, проведя детство и юность в Петербурге и на Кавказе. Итогом поездки стали более полусотни живописных этюдов и два литературных сочинения, одно из которых – «Иллюстрированные автобиографии нескольких незамечательных русских людей». Это оригинальное создание Верещагина, существующее как бы в двух изводах - живописном и литературном. Верещагин сливает воедино создание портрета и беседу с тем, кого он запечатлевает на полотне: портрет и рассказ-«автобиография» портретируемого складываются в нераздельное целое, словно доказывая возможность синтезирования живописи и литературы.
«Наполеон в России»
Ещё будучи в Париже, художник начал писать серию картин о Наполеоне и его провальном походе в Россию. В конце 1880-х годов он меняет концепцию. Верещагин задумывает серию об Отечественной войне 1812 года, куда должны были войти картины освободительной войны и партизанского движения. В русской серии художник вновь выступает как портретист, историк, психолог, философ. Он обращается не только к батальным сценам или теме партизанского движения, но стремится показать психологическое состояние своих персонажей. Картина «На этапе. Дурные вести из Франции» (1887-95, Государственный исторический музей, Москва) представляет зрителю не завоевателя-Наполеона, а обычного усталого человека, сидящего в чуждой ему обстановке русской церкви. На его лице читается отчаяние загнанного зверя: он ещё победитель, но уже всё кончено, а путь его армии назад – гибелен и трагичен…
Общественная деятельность
Скрытый драматизм последних лет Верещагина заключён в том, что, несмотря на кипучую деятельность, художник испытывает мучительное чувство ненужности, невостребованности своего искусства. Он по-прежнему не примыкает ни к одному из художественных обществ и направлений, не имеет учеников и последователей. Его индивидуализм оборачивается одиночеством, независимость - изоляцией. Современная русская художественная жизнь будто проходит мимо него: он не связан со старшим поколением и оказывается не нужен молодому. Про своё поколение художник так и говорил: «к середине XX века нас зачислят в разряд старых колпаков, идеалистов…»
Но, вопреки всему этому, Верещагин поглощён планами будущих путешествий, захвачен «вечными исканиями» и гоним «вечным недовольством». В конце 1890-х годов Василий Васильевич обращается к общественной деятельности: много пишет для русской и зарубежной прессы, выступает против захватнической политики и войн, стремится создать в Европе пацифистское общественное движение. Особый резонанс приобретают его статьи против колониальных войн, в поддержку движения за их прекращение. Авторитет Верещагина – деятельного «борца с войной» - у мировой общественности таков, что в 1901 году его кандидатура выдвинута на соискание первой Нобелевской премии мира.
Крах
.......Дабы спасти известного художника от банкротства, представители Императорского дома согласились купить серию о войне 1812 года за сто тысяч рублей.
Погиб в бою…
Полученные деньги позволили Верещагину вернуться домой, но жить обычной осёдлой жизнью он по-прежнему не мог и не хотел. Весной 1903 года неугомонный живописец вновь отправляется в путешествие, теперь уже в Японию. Из-за обострившейся политической обстановки и надвигающейся войны Верещагин покинул эту страну уже осенью того же года. В Россию он привёз фарфор, бронзу, ряд японских этюдов, уже почти готовые картины «Японка» (1903, Севастопольский художественный музей) и «Японский нищий» (ок.1904).
Вернувшись, Верещагин – человек суровый и нелегко поддающийся восторгам – с упоением рассказывал семье и своим немногочисленным друзьям о жестоком японском характере, традициях, с тревогой отзывался по поводу надвигающейся войны, фактически заранее предсказывая России поражение в противоборстве с этой своеобразной культурой. И как только в феврале 1904 года началась Русско-японская война, Верещагин, невзирая на уговоры жены и свой солидный возраст, отправился на линию фронта.
В Порт-Артуре Василий Васильевич встретился со своим старым знакомым – адмиралом С.О.Макаровым. Благодаря его протекции, художник вновь в качестве штабного офицера попал на флот, ходил на военных судах, зарисовывал с натуры морские сражения.
31 марта 1904 года броненосцы «Петропавловск», «Полтава», «Победа», «Пересвет» и другие русские суда атаковали эскадру японских крейсеров.
Макаров называл художнику вражеские корабли, а тот быстро набрасывал их силуэты.
Но вдруг на горизонте показались главные силы неприятельского флота.
Адмирал приказал своей эскадре отходить на внешний рейд, чтобы принять бой при поддержке береговой артиллерии. Часы показывали 9 часов 34 минуты утра, когда флагман «Петропавловск» наткнулся на японские мины. Тотчас взорвались торпедный погреб и паровые котлы броненосца.
Через полторы минуты он, зарывшись носом в воду, ушёл в глубины Жёлтого моря.
Погибло более 600 человек, среди которых были сам начальник эскадры Тихого океана вице-адмирал С.О.Макаров и художник Василий Васильевич Верещагин, которого знал весь мир…
Память и потомки
После гибели Верещагина семья художника осталась без средств к существованию. Дом и мастерскую на берегу Москвы-реки пришлось продать, чтобы расплатиться с долгами. Картины были куплены за сто двадцать тысяч рублей императором Николаем II, но на руки вдова получила лишь девяносто. В 1911 году Лидия Васильевна покончила собой. Она была похоронена на Ваганьковском кладбище, на 36 участке. В настоящее время могила её утеряна.
Единственный скульптурный памятник В.В.Верещагину – «бюст на родине героя» – был открыт в Череповце лишь в 1957 году, в одном ряду с обязательным памятником В.И.Ленину и выдающимся металлургам города. Там же, в Череповце существует и дом-музей Верещагина (дом где родился художник и жил во время краткого воссоединения с семьёй); именем художника названы улицы во многих провинциальных городах России.
http://veresh.ru/biografia.php
http://www.tanais.info/art/vereshchagin.html
http://www.artcontext.info/pictures-of-great-artists/55-2010-12-14-08-01-06/682-vereschagin.html
http://ptiburdukov.ru/%D0%A1%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%BE%D1%87%D0%BD%D0%B8%D0%BA/%D0%91%D0%B8%D0%BE%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%84%D0%B8%D0%B8/%D0%92%D0%B5%D1%80%D0%B5%D1%89%D0%B0%D0%B3%D0%B8%D0%BD_%D0%92%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D0%B9_%D0%92%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87
В работе «Парламентёры. Сдавайся. – «Убирайся к чёрту!» (1873,ГТГ), название которой включает в себя реплики персонажей, художник впервые запечатлел не победу, а страшную гибель русского войска.
Почти все окружённые хивинцами русские солдаты уже сложили свои головы на поле боя, только командир и адъютант поднялись во весь рост и заявляют, что готовы умереть, но не сдаться на милость врага. А вокруг них – лишь покрытые песчаником, чужие, пологие горы – немые свидетели их героизма.
Еще раз вглядитесь в эту картину и вдумайтесь в ее смысл -
Парламентеры. «Сдавайся» - «Убирайся к черту!», В.В. Верещагин, 1873
Большинство широко известных и признанных в мире произведений В.В. Верещагина сегодня экспонируется в Государственной Третьяковской галерее и некоторых других музеях Москвы.
Однако и немалая часть его художественного наследия бесследно исчезла, либо совершенно неизвестна в России.
По мнению некоторых искусствоведов, многое из произведений Верещагина осело за границей, чему свидетельством могут служить аукционы, на которых нет-нет да и всплывают неизвестные русскому зрителю этюды, рисунки и даже картины В.В.Верещагина...
Великий русский художник и гражданин Василий Васильевич Верещагин прожил невероятно насыщенную жизнь, каждая минута которой была подвигом служения своему Отечеству, на ратном поле и в художественной мастерской.
Он жил и умер военным и пацифистом, вознесенным и забытым, оцененным и отвергнутым, непокоренным и многими непонятым, не получившим от своего Отечества и тысячной доли того признания и благодарности, которых заслуживал.
Но в истории России и русском искусстве - он остался навсегда.
подробнее:
polk donbassa
patriotic_forces_of_donbas
обменки BITCOIN-VISA-WebMoney
ukrcash.com alfacashier
Комментариев нет:
Отправить комментарий